Как же удается преодолеть сопротивление бюрократии и населения и перевести систему управления в нестабильный режим функционирования?
За счет использования уникального ноу-хау русской модели управления — параллельных управленческих структур.
С незапамятных времен рядом с управленцами находились контролировавшие их работу представители параллельных властных органов. Рядом с думными дьяками — думские бояре, рядом с воеводами — фискалы, рядом с командирами — комиссары, рядом с директорами — секретари парткомов и так далее. Если в ходе реформ или революций те или иные параллельные структуры ликвидировались, то вскоре на их месте воссоздавались другие, с расширенными функциями и под другими названиями.
«Большевики быстро ввели две вертикали управления экономикой — партийную и хозяйственную, которые заменили прежние товарно-денежные связи. Третья вертикаль скоро дополнила две первые: ВЧК, которая вела постоянные наблюдения за ходом экономических процессов в стране и железной рукой устраняла сохранившиеся элементы товарно-денежных отношений»[265].
Параллельные административные структуры должны, при необходимости, переводить систему управления из стабильного в нестабильное состояние, а в спокойное время — поддерживать готовность управленческих механизмов и процедур для такого перехода. Для выполнения подобных функций они наделены обширными правами по использованию ресурсов подконтрольных им предприятий и организаций, причем эти права не уравновешены соответствующими обязанностями. Такой дисбаланс дает параллельным структурам возможность смело рисковать чужими ресурсами для достижения поставленных сверху целей, быть своеобразным катализатором процесса перехода к аварийно-мобилизационной работе.
Примером может служить развертывание параллельными структурами (в лице парткомов и комитетов комсомола) стахановского движения в годы первых пятилеток. Инициатором рекорда А. Стаханова может считаться секретарь парткома шахты Центральная Ирмино в Кадиевке К. Г. Петров. От редакции газеты он получил указание организовать нечто замечательное к Международному дню молодежи.
Партком шахты решил, что это должен быть рекорд в выработке, однако заведующий шахтой Заплавский «решительно отказал», считая рекорд нереальным: мол, он только от работы отвлечет, а влияния на общие показатели не окажет. Партийная группа, однако, не отступила и продолжала заниматься этим втайне. Выбор пал на Стаханова. За два дня до рекорда он был посвяшен в замысел. Стаханов, уточнив сумму вознаграждения, согласился. В ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 г. рекорд состоялся. Шахтеры, не имевшие отношения к рекорду, в шахту не допускались[266].
Все было подготовлено заранее: проверено атмосферное давление, приведен в порядок транспорт. Стаханову дали двух помощников, чтоб он не отвлекался на подсобную работу. В итоге на собрании объявили о 14-кратном перевыполнении нормы Стахановым. В решении, принятом тотчас же, был отмечен мировой рекорд, который расценивался как «верный путь претворения в жизнь указаний партии». Стаханова осыпали деньгами, подарками, он получил новую квартиру[267].
Итак, для достижения своей цели партком должен был иметь право действовать вопреки мнению официального руководства шахты, то есть нарушать должностные обязанности, действовать незаконно, но «по революционному целесообразно». И в целом по стране параллельные административные структуры смогли преодолеть сопротивление директоров и линейных руководителей. Высшее государственное руководство во всеуслышание заявило, что в противостоянии администрации предприятий и параллельных структур (парткомов, завкомов и комитетов комсомола) оно однозначно поддерживает последних.
Выступая на Всесоюзном съезде стахановцев, Сталин рекомендовал «дать, в крайнем случае, инженерам и хозяйственникам, этим уважаемым людям, слегка в зубы, если они не проявят готовности поучиться у стахановцев»[268]. Персонал предприятий и организаций был добровольно-принудительно брошен на ударную работу под устрашающим лозунгом «Сегодня — рекорд, завтра — норма!», а система управления предприятиями приобрела еще более ярко выраженный аварийно-мобилизационный характер. «К середине 1935 г. на каждом предприятии был свой стахановец. Иногда это доходило до абсурда. Зубные врачи обязывались утроить норму удаления зубов, балерины „по-стахановски“ крутили фуэте, в театрах вместо 2–3 премьер выпускали 12, а профессоpa брали на себя обязательства увеличить число публикаций к очередному юбилею Октябрьской революции»[269].
В периоды стабильного состояния системы управления государство поддерживало относительный баланс между рутинным функционированием административных структур и «идеологически обоснованным» вмешательством структур параллельных. В мобилизационные, нестабильные периоды приоритет однозначно отдавался параллельным структурам; их функционеры получали полномочия контролировать и даже отстранять от должности (нередко — репрессировать) администраторов, невзирая на чины и звания.
«Наиболее любопытный вопрос для первой пятилетки — обязательно ли при инженере должен стоять „партийный дядька“, который, хотя и ничего не смыслит в хозяйстве, но начальствует, и без согласования с ним нельзя ничего провести, или даже нужно проводить те нелепости, которые „партдядька“ считает нужными?
Ответ. Это будет, когда вырастет новая поросль советских инженерно-технических сил, вырастет инженерно-техническая интеллигенция пролетариата. А пока мы своих классовых позиций не сдадим»[277].
Чем критичнее ситуация, тем шире полномочия параллельных управленческих структур. В ходе работы по введению в эксплуатацию эвакуированных в начале Великой Отечественной войны заводов «резко повысилась роль промышленных отделов ЦК компартий союзных республик, обкомов, горкомов. Они оперативно выполняли директивные указания ЦК ВКП(б), когда наркоматы не справлялись с оперативным руководством своими предприятиями. Поэтому по прибытии в область новых заводов образовывались соответствующие отделы в партийных структурах — танковые, авиационной промышленности и т. д.: например, в Пермском обкоме число отраслевых отделов увеличилось с пятнадцати до двадцати»[278].
Фактически партийные органы подменяли собой отраслевые. Так, в Челябинске отраслевые отделы устанавливали по всем эвакуированным предприятиям сроки ввода в эксплуатацию и обеспечивали их рабочей силой (то есть перераспределяли ее с других предприятий и учреждений)[279]. В других областях они устанавливали особую отчетность директоров заводов о ходе монтажа, давали задания о поэтапном вводе в эксплуатацию и так далее[280]. При отсутствии пользующихся доверием высшего руководства параллельных структур они создаются заново (как опричники Ивана Грозного), или же свойственные параллельным структурам функции возлагаются на те подразделения, которые характеризуются наибольшей управляемостью и подконтрольностью высшему руководству.
…Так появились две параллельные управленческие вертикали. Потом этот подход, неплохо себя зарекомендовавший, был распространен на гражданскую службу, где рядом со знатными думскими боярами, формальными руководителями приказов, появились думные дьяки-специалисты, происходившие, по выражению Курбского, «из поповичей и простого всенародства» и тянувшие на себе основную административно-управленческую работу. «В середине XVI века …власть в уездах — „губах“ переходит к выборным губным старостам (из дворян) и их помощникам, губным целовальникам (из черносошных крестьян). Затем на исторической арене появляются параллельные власти — воеводы и приказные дьяки, представители бюрократии — и постепенно начинают подминать под себя губные власти»[292].
А со временем параллельные структуры стали неотъемлемым атрибутом русской модели управления, без которого она просто не могла функционировать. Поскольку основной объем текущей управленческой работы выполняется относительно автономными кластерными ячейками, то функции контроля можно возложить лишь на параллельные структуры, подчиненные Центру и «чужие» по отношению к ячейке-кластеру. Параллельные структуры создаются не от избытка управленческих ресурсов, а наоборот, вследствие их нехватки.
Создание все новых органов контроля с не прописанными в законах полномочиями — это как раз признак слабой дееспособности государства, что, кстати, и показал опыт Советского Союза»[293], — пишет З. Хисамова по поводу создания полпредом президента России еще одной параллельной структуры — приемной по работе с предприятиями и предпринимателями.
В новых отраслях и сферах деятельности, где еще не отлажены механизмы взаимодействия между предприятиями и государством, учреждение все новых параллельных структур служит для чиновников «палочкой-выручалочкой». Так, согласно постановлению ФКЦБ, в штат компаний, работающих на фондовых рынках, были включены контролеры, следящие за работой своих фирм. Этого показалось недостаточно, и, согласно законопроекту об инсайдерской деятельности, компании будут обязаны создать специальные службы внутреннего контроля.
«Получается, что мы копим все больше людей, которые за наши деньги будут на нас же стучать», — прокомментировал это положение один брокер[294]. Кроме государственных образуются и негосударственные параллельные управленческие структуры или их аналоги. Так, приобретая контроль над каким-либо заводом, компания, в которой я работаю, сохраняет (в соответствии со старомосковской политикой) на своих постах большинство прежних менеджеров, но для контроля и возможного в будущем перехвата власти направляет на завод своего доверенного человека, введя для него должность первого заместителя генерального директора с обширными полномочиями. Тот, в свою очередь, приводит с собой нескольких сотрудников, расставляет их на должности не руководящие, но позволяющие контролировать информацию о движении материально-финансовых потоков и кадровой политике.
В результате возникает параллельная управленческая структура, внедренная в кластер и функционирующая в интересах вышестоящей организации.
